Сергей Васильевич Рахманинов - потомственный русский дворянин, гениальный пианист и композитор, символ русской музыки во всем мире. После Октябрьской революции он эмигрировал в Америку и прожил там последнюю треть жизни.
Молодой Рахманинов быстро стал любимцем московской публики: его знали как талантливого пианиста, композитора и дирижера. Но в 1897 году музыканта настиг настоящий провал: композитор Александр Глазунов крайне неудачно исполнил его Первую симфонию в Петербурге. Рецензии были разгромными. Новаторское сочинение Рахманинова не приняли ни критики, ни публика. Композитор впал в депрессию и на протяжении почти четырех лет ничего не сочинял и практически не выходил из дома.
Новый этап в его жизни и карьере наступил в 1901 году, когда композитор завершил Второй фортепианный концерт. Сочинение вернуло Рахманинову статус известного российского музыканта: он много писал, дирижировал на организованных Зилоти выступлениях, ездил с концертами в Европу, Америку и Канаду. Композитор занял должность дирижера в Большом театре, где руководил всем русским оперным репертуаром на протяжении нескольких сезонов, и возглавил художественный совет Российского музыкального издательства.
Вскоре после революции 1917 года Рахманинов покинул Россию — вместе с семьей, практически без средств к существованию. Пианист покорил европейскую публику, а в 1918 году уехал в Америку, где продолжал давать концерты. Критики и слушатели признавали его одним из величайших пианистов и дирижеров эпохи.
«Единственное, что я стараюсь делать, когда я сочиняю музыку, – это заставить ее прямо и просто выражать то, что у меня на сердце».
«Я – русский композитор, и моя родина наложила отпечаток на мой характер и мои взгляды. Моя музыка – это плод моего характера, и потому это русская музыка».
«Писать музыку было для меня так же естественно, как говорить, и часто моя рука еле-еле успевала уследить за ходом музыкальной мысли».
«Чайковский считал, что у меня есть талант и всячески поощрял меня, помогал моему развитию. На премьере моей первой оперы «Алеко» он выразил пожелание, чтобы его одноактная опера «Иоланта» была исполнена вместе с моим первым оперным опытом. <...> Я был буквально опьянен радостью. Покровительство такого великого музыканта помогло моей карьере».
«Я чувствовал, что могу дирижировать, хотя и не имел ни малейшего представления о технике дирижирования».
«Ничто не помогало мне больше, чем одиночество. По-моему, сочинять можно только в полном одиночестве и в полной изоляции от внешних обстоятельств, которые могут спугнуть спокойный ход мыслей».
«Как особое напутствие студентам, всем и каждому я сказал бы одно: «Работайте! Работайте!»
«Сочинять музыку для меня такая же насущная потребность, как дышать или есть: это одна из необходимых функций жизни. Думаю, что в жизни каждого композитора музыка должна выполнять именно эту функцию. Любая другая сделала бы ее чем-то второстепенным».
Молодой Рахманинов быстро стал любимцем московской публики: его знали как талантливого пианиста, композитора и дирижера. Но в 1897 году музыканта настиг настоящий провал: композитор Александр Глазунов крайне неудачно исполнил его Первую симфонию в Петербурге. Рецензии были разгромными. Новаторское сочинение Рахманинова не приняли ни критики, ни публика. Композитор впал в депрессию и на протяжении почти четырех лет ничего не сочинял и практически не выходил из дома.
Новый этап в его жизни и карьере наступил в 1901 году, когда композитор завершил Второй фортепианный концерт. Сочинение вернуло Рахманинову статус известного российского музыканта: он много писал, дирижировал на организованных Зилоти выступлениях, ездил с концертами в Европу, Америку и Канаду. Композитор занял должность дирижера в Большом театре, где руководил всем русским оперным репертуаром на протяжении нескольких сезонов, и возглавил художественный совет Российского музыкального издательства.
Вскоре после революции 1917 года Рахманинов покинул Россию — вместе с семьей, практически без средств к существованию. Пианист покорил европейскую публику, а в 1918 году уехал в Америку, где продолжал давать концерты. Критики и слушатели признавали его одним из величайших пианистов и дирижеров эпохи.
«Единственное, что я стараюсь делать, когда я сочиняю музыку, – это заставить ее прямо и просто выражать то, что у меня на сердце».
«Я – русский композитор, и моя родина наложила отпечаток на мой характер и мои взгляды. Моя музыка – это плод моего характера, и потому это русская музыка».
«Писать музыку было для меня так же естественно, как говорить, и часто моя рука еле-еле успевала уследить за ходом музыкальной мысли».
«Чайковский считал, что у меня есть талант и всячески поощрял меня, помогал моему развитию. На премьере моей первой оперы «Алеко» он выразил пожелание, чтобы его одноактная опера «Иоланта» была исполнена вместе с моим первым оперным опытом. <...> Я был буквально опьянен радостью. Покровительство такого великого музыканта помогло моей карьере».
«Я чувствовал, что могу дирижировать, хотя и не имел ни малейшего представления о технике дирижирования».
«Ничто не помогало мне больше, чем одиночество. По-моему, сочинять можно только в полном одиночестве и в полной изоляции от внешних обстоятельств, которые могут спугнуть спокойный ход мыслей».
«Как особое напутствие студентам, всем и каждому я сказал бы одно: «Работайте! Работайте!»
«Сочинять музыку для меня такая же насущная потребность, как дышать или есть: это одна из необходимых функций жизни. Думаю, что в жизни каждого композитора музыка должна выполнять именно эту функцию. Любая другая сделала бы ее чем-то второстепенным».